МОЙ ХАДЖИ-МУРАТ

Мурад Аджи

    Оказывается, сродниться можно даже с пушинкой, с той, которую гонит ветер по свету в невидимое царство грез, так однажды случилось со мной, когда я шел по полю к себе на дачу и среди травы заметил неброский, с малиновыми цветами татарник, который отцветал и слегка пушился. Пушинки одна за другой оставляли цветок, их полет ослепил душу призрачными видениями: вдруг вспомнил Льва Николаевича Толстого, его татарник и Хаджи-Мурата, у меня с ними связано личное, биографическое. Нужна была нечаянная встреча в поле, чтобы ожила годами дремавшая память – не забылось, о чем однажды рассказал отец.
     «Хаджи-Мурат» – самая яркая повесть в творчестве Льва Николаевича и дорога мне тем, что подарила ключ к тайне Кавказа, которую я приоткрыл в книге «Дыхание Армагеддона». Эту его повесть сравню лишь с «Двумя гусарами», где также скупо, не прописывая деталей, чтобы не затенить мысль, в полутонах, он показал еще один срез жизни России. Целую историческую эпоху. Но историки, кажется, не заметили знаков его Времени, поняв это, я окончательно убедился – Толстой великий писатель, великий философ, он даже в капле воды видел глубины бытия, другим невидимые.
     Любопытно, «Два гусара» писатель опубликовал в 1856 году, а к «Хаджи-Мурату» вернулся лишь на склоне лет, в 1896 году. Готовый замысел повести пролежал на его рабочем столе долго, почти всю свою творческую жизнь Толстой возвращался к нему. И оставался недовольным, видимо, что-то останавливало, но что?
     Занятость другими книгами? Причина, по-моему, в ином – Толстой в молодости притронулся к слишком свежей ране, оставленной колониальной Кавказской войной... Войной, о которой мы не знаем поныне. Писатель увидел в ней то, что другим было невидимо, но цензура не позволяла сказать правду, и он на склоне лет рукой зрелого мастера показал, где искать ее – эту похороненную правду о войне!
     Не в ней ли корни толстовского бунтарства? И таинственность «Хаджи-Мурат»?

     «Жители кумыцкого аула Таш-Кичу, питавшие большое уважение к Хаджи-Мурату и много раз приезжавшие в укрепление, чтобы только взглянуть на знаменитого наиба, – писал Толстой, – за три дня до отъезда Хаджи-Мурата послали к нему послов просить его в пятницу в их мечеть»... Для кого-то это просто слова, для меня – страница жизни моих предков. История покорения моей Родины.
     Таш-Кичу был русской крепостью, рядом с селением Аксай, где родился мой дед. События повести очень близки нашему роду, они касались его. Арслан-хан, что стрелял в Хаджи-Мурата в Таш-Кичу, у крыльца дома, где тот остановился, был наш, аксаевский. Поступить так велел адат (обычай, в дословном переводе, «наказ отца»), предательство и кровную месть у нас не забывали, за них полагалось отвечать всем. Даже наибам. По наказу отцов прежде жил Кавказ, по адатам.
     Лев Николаевич зорко подмечал детали быта кавказцев, несомненно, он наезжал в Аксай, потому что одно время проходил службу в Таш-Кичу и у местных аристократов брал уроки кумыкского языка, что отметили его биографы. Тюркский язык был не чужд Кавказу, его знали все культурные люди. Граф Толстой, наверняка, бывал у нас в доме, полагать так позволяет многое. Не только наши семейные предания. И даже не то, что я ношу имя его героя. Все куда глубже... Моих дедов с 1826 года призывали служить уже в Санкт-Петербург, в Собственный Его Величества конвой, они охраняли русского царя, пройти мимо их дома московский граф просто не смог бы... Таков Кавказ, еще один его обычай.
     Из обычаев, традиций, как известно, складывается народ, его культура, в жизни все взаимоувязано, и случайностей не бывает. Так, ранний вариант «Хаджи-Мурата» Лев Николаевич доработал в 1902 – 1905 годах, почему? Думаю, после визита в Ясную Поляну моего прадеда Абдусалама Аджи, его знакомца. Прадедушка был военный человек, истинный кавказец, чтящий адаты, в подарок Толстому привез прекрасную бурку и живые наблюдения, которых очень не хватало писателю, ведь до службы в Конвое мой прадед, один из первых на Кавказе, окончил Каирский мусульманский университет, и его мнение, несомненно, интересовало графа, склонного к познанию мира. Не удивлюсь, если, будучи юношей, он учил Толстого нашему языку, о чем свидетельствуют самоцветы кумыкских слов и фраз, рассыпанные на страницах «Хаджи-Мурата». Говорю о том не из желания покрасоваться, нет, иначе быть не могло, тогда для общения находили равных себе по титулу и по знаниям. Случайных людей в свой круг не принимали, с ними не общались.
     Встреча в Ясной Поляне нужна была в первую очередь писателю, он же не видел ислама. В пору его службы ислама на Северном Кавказе еще не было! Трудно поверить?
     Читаем Толстого: «Разувшись и совершив омовение, Хаджи-Мурат стал босыми ногами на бурку, потом сел на икры и, сначала заткнув пальцами уши и закрыв глаза, произнес, обращаясь на восток, (выделено мною. – М. А.) обычные молитвы». Потом начал намаз, окончив который, «вернулся на свое место…». Мусульманин, как известно, отправляет обряд лицом на юг, на Мекку (Каабу). Правила предписывают ему совершать молитву пять раз в день: между рассветом и восходом солнца, в полдень, незадолго до заката, после заката, а также перед сном. Молиться разрешено в любом подходящем месте, даже на обочине дороги. Обряду предшествует омовение... Как видим, в исламе все очень ясно и понятно.
     Справедлив вопрос, кто же по вере был Хаджи-Мурат? И какие молитвы сначала, будто незаметно для себя самого, произнес он, обращаясь на восток? Почему Толстой их назвал «обычными»? Что, это – двойной стандарт? А «двойным стандартом» молился не только Хаджи-Мурат, все участники Кавказской войны, для которых приход русских войск был связан с гибелью прежней духовной культуры... Увы. Единая вера породнила разноплеменные народы Кавказа, сделала их одним народом – Кавказцами с большой буквы. Теперь война все ломала и рушила.
     О людях гор, породненных духом, прежде писали уважительно, то были не «лица кавказской национальности», как ныне. Западные ученые (антрополог И. Блуменбах и другие) после экспедиций и научных споров настаивали на выделении четвертой расы человечества – кавказской расы. За гордость, за стойкость духа отличали тогда (1776 год) Кавказцев... О том следует помнить сегодня, когда нескончаемая война обрела новый виток смерти и духовного разорения.
     Обращаясь к той истории, я всегда отмечал: в книгах о Кавказской войне (1817 – 64) нет намека на ее причину – зачем Россия пошла на Кавказ?! Что ее заставило развязать кровавую бойню? Вразумительных объяснений нет, а поверить в «освободительную войну горцев под флагом газавата», которую вел Шамиль, защищая мусульманское государство, трудно, хотя бы потому, что Кавказская война началась в 1817 году. И велась она не с Аварским ханством и Чечней, где в 1833 году объявились имам Шамиль и горстка его мюридов.
     Весь Кавказ с 1817 года стал ареной жесточайшей бойни. От Терека до Аракса, от Каспия до Черного моря гуляла война.
     Конечно, не против будущего теократического государства Шамиля с XVIII века строили Кавказские линии – Кизлярскую, Моздокскую, Кубано-Черноморскую и другие. Стягивали сюда войска, людей... И Турция тут была абсолютно не при чем, в то время ее терзали свои заботы, ей было не до Кавказа. Все, как выясняется, складывалось куда сложнее и тоньше.
     Без анализа не осмыслить те проблемы, а появились они, эти загадки политики, не сегодня и не вчера, их корни очень глубокие. При Иване Грозном, в 1560 году, началось военное давление Москвы, русский царь после покорения Астраханского ханства, едва-едва отдышавшись, сразу пошел на Кавказ.
     Десять походов предприняла Москва и десять поражений получила в ответ. Началась затянувшаяся на века трагедия – никто не хотел уступать! Ее история лишь издали кажется ясной, все-таки те кавказцы – это носители духа, четвертая раса человечества, покорить их было невозможно. Не чета нынешним обитателям гор.
     Апогея трагедия достигла в Кавказскую войну, к 1864 году русский царизм завоевал-таки Чечню, Дагестан, другие области, установил колониальный режим. Полвека вели охоту за носителями духа, шел извод кавказской расы, ее религии: людей тысячами отправляли в Турцию, на Ближний Восток, в Иран... Но что мы знаем о прежнем Кавказе?! О механизме его покорения?! Ничего. А Толстой знал, но не мог написать. Не давали. Он страдал от мыслей, которые мучили его – невысказанная правда приносит страдания.
     В страданиях души зрел его конфликт с Русской церковью. Случайным он не был.
     Прав я или нет, не знаю, но теперь абсолютно убежден, добровольного присоединения Кавказа к России не было, разговоры на эту тему – блеф, они велись в ущерб Истине, а слова о якобы помощи отсталым горским народам вообще далеки от здравого смысла. Повторяю, историю Кавказских войн политики завели в тупик, под покров глубочайшей тайны. И сделали это намеренно.
     Читая «Хаджи-Мурата», понимаешь, та война была религиозной. Вот ее скрытая пружина. Четвертой расе человечества, Кавказу, ломали хребет – веру в Бога Небесного, которую в России называли «старой верой». Она питала Кавказцев духом.
     Налицо продолжение карательной экспедиции царей Романовых против русских староверов, которых те же самые силы точно так же сломили после церковного раскола 1666 года. Царизм следовал на Кавказ по старым ориентирам: здесь, в горах, оставалось легендарная земля – Беловодье, к нему испокон веку тянулась душа старовера... Царская власть запретила упоминать о нем, но Толстой сказал – образами.
     Сказал, что Кавказ был не дикой варварской страной, и горцы – не дикарями. Лев Николаевич, как все образованные его современники, прекрасно знал, что до 1836 года жила страна Кавказская Албания с Албанской Апостольской Автокефальной церковью, самой высокочтимой с 304 года в христианстве, где молились на восток, двумя перстами.
     По ее обряду молился Хаджи-Мурат, что Толстой не оставил без внимания.
     На Кавказе, во время службы Льва Николаевича, еще боролась за жизнь эта главная Церковь христианского мира, где рукоположили в сан первые поколения епископов и митрополитов Византии, Западной Римской империи, других христианских стран. Там был Патриарший престол Вселенской церкви! Там учили европейцев обряду и правилам веры. Исток духа Европы. Оплот старой веры Руси – Беловодье, или по-нашему Аксу, горные реки потому белые, что начинаются в поднебесье. («Белый», «ак» – по-тюркски еще и «благой»: тут метафора становилась явью.) Не случайно русские староверы, спасаясь от царского террора, захлестнувшего Россию после церковного раскола 1666 года, толпами бежали на Кавказ. Спасаться.
     Своим рождением Кавказская Албания связана с Великим переселением народов, ее создавали как форпост Алтая в Европе и называли Вторым Алтаем. Страну основали алтайские тюрки из орды албан, их тамга (родовой знак) сохранилась в орнаментах, а главное на гербе кавказского государства – равносторонний крест и кольцо. Зная это, понимаешь, почему тюркский язык был языком Кавказа до прихода сюда русских. То был язык веры!.. Язык культуры! И многое в истории становится на свои места.
     В XIX веке Албанская Апостольская Автокефальная церковь имела двенадцать епархий. Прежде их было больше, среди них – Русская епархия, которая закрылась после принятия Московской Русью греческого христианства в 1589 году и начавшегося затем церковного раскола... Факт, объясняющий очень многое в российской истории.
     Верная духу, а не злату, Албанская церковь к XIX веку оказалась в изоляции, она – староверская! – отличалась от новой, или классической христианской Церкви. Европейцы, приняв от албан веру в Бога Небесного, увлеченно стали обретать имущество и власть, придумывали себе новых кумиров, новые обряды, новые теории... Злато губило их, как ржа, разъедало им душу. И – единая Вселенская церковь, колыбелью которой был Кавказ, дала трещину: греки самонадеянно переписали Библию, чтобы оправдать себя и свои поступки. Потом реванш взяли католики, в угоду Риму беззастенчиво придумавшие свою «историю» христианства.
     Кавказская война 1817 года – апофеоз раскола Вселенской Церкви. Точка излома.
     Наше незнание Кавказа иллюстрирует простой с виду пример – Библия, которую отредактировали греки. А откуда был ее древний, то есть исходный текст? Есть несколько версий, одна из них связана с ближневосточным городом Библ (Книжный город?), но это не подлежит критике из-за полного отсутствия доказательств. Однако сходное слово было в древнетюркском языке, «записанные знания» переводили его. На Алтае умели «записывать знания», делали это рунами, там и ныне жива легенда о священной Книге, упавшей с Неба. Легенда не связана с христианством, она была за семь-восемь веков до рождения Христа, равно как и религия тюрков. Память о том прошлом осталась у хакасов, бурят – в «Гесериаде», у якутов – в эпосе «Олонхо», у киргизов – в «Манасе»... Читайте, то вечные сюжеты, они вошли в Библию, Коран, в священные тексты буддистов.
     Тут и спорить трудно, особенно если знаешь, что слово «книга» тюркское, означает «в свитке». Таковыми были первые книги. Мало того, термины христианства, его обряда – тюркского корня, что я показал в своих книгах и тем озадачил оппонентов. А натолкнули меня на это исследование Церковно-славянский и Древнетюркский словари. (И не только они, разумеется.) Порой казалось, что один словарь повторяет другой.
     Раскол, или духовные разногласия Кавказа и Европы начались вроде бы с ничего – кавказские иерархи признавали Христа сыном Божьим, а не Богом, не Создателем мира. Они никогда не равняли понятия отец и сын, понимали, что сын не может быть себе же отцом. В их божественном пантеоне главенствовал только Бог Небесный, Отец, Творец мира, к Нему было девяносто девять обращений – Тенгри, Ходай, Алла, Бог (Богдо), Гозбоди... Этот «староверский» теологический постулат, вызвавший разногласия, и повлиял на судьбу Албанской церкви, против него выступила Византия, а потом Рим, сторонники новой веры, то есть европейской, не кавказской теологии.
     Обрастая «деталями», спор вырос в войну, она шла веками и была войной за власть в средневековой Европе, за лидерство в ее геополитике, за обретение имущества и земель. Падение Византии и восхождение Рима – ее этапы, когда власть религии неуклонно превращалась в религию власти... Вернее, в трагедию вселенского масштаба.
     Здесь свои истории, известные по литературе, их сюжет сродни шекспировскому «Королю Лиру», где показано, что делают разногласия в семье и в обществе.
     Но – и это важно! – без участия третьей стороны в войне двух христианских стихий победить было нельзя. Даже растоптав низвергнутого противника. В этом и состоял парадокс, неразрешимое противоречие. Дело в том, что на II Вселенском соборе (381 год), где узаконили иерархию Вселенского мира, Албанская Апостольская церковь стояла первой в ряду христианских Церквей. Греческая – второй. Римскую там даже не упоминали, ее не было, она входила в состав Греческой церкви на правах кафедры.
     К исходу Средневековья картина изменилась сутью и красками. Римская церковь, став де-факто лидером христианского мира, пожелала утвердиться де-юре в этом качестве. Она, высокомерно объявив о правоте своего пути, надеялась изменить постановление II Вселенского собора, 3-й канон, и с ним изменить место папы римского в геополитике.
     Но возвысить папу было невозможно, ибо решения Вселенских соборов – закон для Церкви. Их, эти решения, можно забыть, что, в конце концов, и сделали, но нельзя отменить. (Христианская энциклопедия, мягко говоря, не вполне корректна в разъяснении этого факта, разве не удивительно, она обходит молчанием, не упоминает Кавказскую Албанию, Албанскую Апостольскую церковь и Патриарший престол Вселенской церкви, о чем дальше говорить, о какой корректности.) Молчание не всегда золото.
     Христиане Запада нашли выход из безвыходного положения, они создали третью сторону конфликта, ибо враг моего врага мне друг. Старательные иезуиты подготовили на эту постыдную роль Россию. В 1817 году Кавказская Албания услышала о новой войне, объявил ее русский император Александр I, тайный протектор Мальтийского ордена Римской католической церкви, сын императора Павла, магистра Мальтийского ордена...
     Долгой была дорога из Петербурга на Кавказ. Извилистой, не гладкой. Через царские палаты пролегала она.
     Внимание русских к Кавказу умело подогрел армянский епископ Иосиф, он в 1799 году упросил российского императора Павла взять под защиту армян, объяснив просьбу тем, что армяне молятся, мол, только за Православного Российского императора и его Августейший дом. В доказательство представил «текст» молитвы, его было достаточно, чтобы назвать армян «православными братушками» и взять их под защиту... В 1891 году мошенничество вскрылось. Выяснилось, в богослужении армян нет молитвы за русского царя. Но поздно, война уже завершилась, а дело сделано.
     Ту войну России с Кавказом с первой минуты вел Запад, в штабе командовали не русские генералы. Цель ее была конкретна – уничтожение духовного института Кавказа, то есть Церкви. Она своею святостью очень мешала Западу.
     Поныне горы хранят руины албанских храмов и монастырей, поныне рвут сердце следы бессмысленной смерти. Слезу не сдержал я в селении Лекит, глядя на глыбы поверженного монастыря. Губы дрожали, когда осознал что разрушено. Полная копия этого убитого храма V века есть в Италии – знаменитая церковь Сан Витале, жемчужина мировой архитектурной коллекции.
     От зодчих Кавказа идет красота Равенны и всей средневековой Европы. Стиль и теперь узнаваем – купольная архитектура, в Леките был один из древнейших ее образцов. Церковь Сергия и Вакха в Константинополе тоже с «лекитской» родословной. И мечеть Скалы в Иерусалиме... То памятники всего человечества! Генерал Ермолов, «покоритель Кавказа» и его армия нужны были, чтобы списать жестокость, отличавшую ту войну, чтобы их руками взрывать храмы, рушить монастыри, вырезать мирные селения.
     Брать на себя грех Запад боялся. Пригласил Россию.
     …Восток называл Кавказскую Албанию Арран, что в переводе – «святое место», под этим именем ее знал мусульманский мир. Возможно, на земле албанских монастырей родилась мысль об исламе – чистой вере, хранящей идею Единобожия. О том я написал в книге «Дыхание Армагеддона»... Все это малоизвестно, а во времена Толстого те знания были на устах. Словом, горцам сочувствовали и в Европе, и в России, и на Востоке.
     Земля Кавказа тихо истекала кровью и слезами, но к ее ранам не пускали никого. Требовалось время, чтобы запутать, вытравить память у людей. Забыть, забыть! Забыть, что в Албании написаны целые тома истории христианства; что отсюда взяты образцы христианского зодчества. Кавказ – это же зеркало, где в чистоте отражено прошлое Европы и по-другому читаются события ушедших веков.
     Не поэтому ли гибель Албанской церкви и была неотвратимой?
     Призрак смерти Кавказцы видели уже в XI веке – к их алтарям потянулись римские монахи, тайное воинство папы. Тот «забытый» крестовый поход закончился захватом союзницы албан – Армянской церкви, появлением общин армян-католиков, переездом в 1441 году главы Армянской церкви из Киликии (Малая Азия, где жили тогда армяне) в албанский город, называемый теперь Эчмиадзин... Забегая вперед, отмечу, албаны великодушно приютили армян на Кавказе, о чем горько потом сожалели. Еще бы, армяне в XIX веке сыграли роль могильщика Албанской церкви – закопали ее, положив на могилу вместо памятника камень молчания.
     В ту череду событий отношу и другие «забытые» войны на территории Албании. Это тоже страница прошлой жизни Кавказа. Из княжеств Картли, Кахети, Менгрели некая тайная рука сделала Грузию (Сакартвело) и грузин (картвели) с их новой Церковью. Во всяком случае, албанский храм, под своды которого святая Нина в IV веке привела царя Мириана, грузины тихо оставили. И не вспоминают с тех пор о своей Албании.
     Таковы не все эпизоды событий, связанных с политикой Рима, но их старались «не заметить» и быстрее «забыть». Порой удавалось. Помогало государственное устройство Кавказской Албании – федерации свободных земель, где каждый волен думать и решать по-своему. Это тоже отличало вольнолюбивый Кавказ от Византийской или Римской империй. Подчеркну, империй! На Кавказе же в ханствах и княжествах светскую власть избирал круг, или народ, так велел адат. Правители, на узком кругу, избирали царя, а из царского рода – первосвященника. Жизнь была расписана по адатам, им подчинялись все.
     Не кандалы, не страх, а вера и свобода объединили кавказцев в единую семью. На верности Слову и памяти предков строилось их государство.

     Одно из ханств Кавказской Албании назвали Авария, там правил авар-хан, а в 1839 году, после убийства законных наследников власти, управляющим стал Хаджи-Мурат, он еще не был мусульманином, что следует из текста повести. Надеть чалму на папаху его заставил начавшийся произвол. Измены таились за каждым камнем, за каждым деревом. Жителей Аварского ханства отдали в жертву политике, их, включая грудных детей, подвергали зверским мучениям... Почему?
     Не зная историю аваров, той беды не понять... Авары (аварча) оставили заметный след в истории Евразии, эта орда тюрков, пришедшая с Алтая, завершила Великое переселение народов, она в союзе с ордой лангобардов в 566 году покорила Италию, дала начало Баварии, Полонии и Хунгарии. Но в 803 году аваров разбил Карл Великий и окрестил их в католичество... Он раздавил могучую орду.
     Какие-то ее роды нашли приют в Кавказской Албании, здесь, в долине горной реки Койсу, появилось новое ханство. А вскоре – Прикаспийская провинция Римской церкви, куда из Рима присылали епископа. Так на Кавказе появился форпост Запада.
     Уже в пору войны, точнее неудач русской армии, на аварскую землю пришли мусульмане-проповедники. Пробраться сюда сами они не могли. Что привело их? Война, она захлебнулась: дальше предгорий за пятнадцать лет русские не продвинулись, и тогда Генштаб нашел искусный выход – идеологическое разложение противника... Толстой пишет: «Он (Мансур Хасс Мохамед – мусульманский проповедник) ездил по аулам, и народ выходил к нему, целовал полы его черкески и каялся в грехах, и клялся не делать дурного». Кавказцы принимали его за собрата по вере, за сторонника Единобожия. Они опрометчиво понадеялись на помощь и обещания.
     Тот, кто послал лазутчиков, умел выстраивать политику, в Риме прекрасно знали, измученные войной горцы поверят любому... Первым имамом в 1832 году стал Кази Магомет, но имамата (государства) он не создал – не было мусульман, хотя среди горцев и появлялись мусульманские имена. Так в Кавказской Албании заявил о себе мюридизм. Что это? Не теологическое государство, даже не религиозная секта, а что-то самодельное, простонародное. Бунт против аристократов и духовенства, возглавлявших оборону... Предательство? Это слово, пожалуй, точнее других.
     Защиту Кавказа рушили сами кавказцы – чернь, получившая власть.
     Отсюда измены, чем пользовался агрессор, захватывая стратегические пункты один за другим. Шамиль, которого в 1834 году поставили во главе обманутых горцев, был обречен. Ему дали власть, чтобы приблизить поражение. Мысль не лишняя. В архиве Британской разведки хранится личное дело Шамиля, где описана вербовка и как он стал мусульманином... Опять рука Запада? Возможно. Не будем забывать, после пленения Шамилю дали не виселицу, а богатое имение в Калуге, солидную пенсию из российской казны. Почему? Его дети служили при царском дворе, безбедно жили... Не слишком ли велика честь проигравшему противнику?
     Повторяю, авары – это подтверждают старинные кладбища! – были католиками, их заставляли принять ислам. Вот строки Толстого, подтверждающие мою мысль: «Чалму я надел (носил), – писал Хаджи-Мурат русскому генералу Клюгенау, – не для Шамиля, а для спасения души». И далее: «к Шамилю я перейти не хочу и не могу, потому что через него убиты мои отец, братья и родственники, но что и к русским не могу выйти, потому что меня обесчестили». Шамиль был аваром, принявшим ислам.
     Хаджи-Мурат один из немногих понял, чалма спасала тело, а не душу. И Толстой отобразил то открытие, описав молитву героя, пытавшегося обмануть себя. Но молился-то не он, не Хаджи-Мурат, новыми молитвами обманывал себя Кавказ, обложенный кольцом блокады. Закрыв глаза и заткнув уши, он незаметно для себя, изменял вере предков, а как только изменил – и о четвертой расе человечества сразу забыли. Уже в 1836 году!
     В тот год Высочайшим Повелением Россия упразднила Албанскую Апостольскую Автокефальную церковь. История религий не знает подобного случая, когда упраздняли Апостольскую церковь, но 11 марта 1836 года ее епархии, духовные ценности, имущество и людей взяли себе Русская и Армянская церкви. Взяли как обычный военный трофей. Современники писали о событии с пафосом: «Под полетом победоносного Российского орла воскресла Армения под названием Области Армянской», она заговорила от лица албан, потому что тысячи их и их священнослужителей русские записали армянами.
     Албаны исчезли как народ, вместе с Церковью... Вот и всё. С закрытыми глазами и заткнутыми ушами пала Кавказская Албания. Ее храмы взорвали, народ рассеяли, о великом государстве не помнят потомки. О первой по рангу Церкви молчит христианская энциклопедия. Это и есть конец.
     Так, в чем причина Кавказской войны? Тайна... Тайна ли? Войну выиграл Запад, утвердив себя в геополитике. Не Россия. Не справедливо ли издержки войны перенести на плечи победителя, он заказал музыку, но не оплатил ее? Выставить счет не поздно и теперь, ради правды, без нее кровоточит Карабах, Чечня, Дагестан, Абхазия.
     Как долго нам еще умирать?

     После посещения Ясной Поляны мой прадедушка второй раз пошел в Мекку.
     Весной 2007 года, желая отметить годовщину его визита, я поехал в тульское имение со своими вопросами к Толстому. Здесь все теперь другое, но имя Хаджи-Мурата по-прежнему на устах. Речь не о повести. Руководство музея хотело взять на себя гуманную миссию – захоронить голову Хаджи-Мурата на родине героя. Посоветоваться о некоторых деталях той акции и пригласили меня.
     Ведь голова хранилась в Петербурге как экспонат музея. Выставленную напоказ, ее называли «трофей Кавказской войны»... После долгой бумажной волокиты чиновники от культуры перевели голову Хаджи-Мурата из музейного фонда в разряд государственного имущества России, и вроде бы открывалась возможность выкупа бывшего музейного экспоната... Говорят, наша жизнь долгий, очень долгий вздох. Вздохнем, читатель. И еще раз вздохнем, оставляя сей факт без комментария.
     О предмете, ставшим музейным экспонатом, Лев Толстой писал: «Это была голова, бритая, с большими выступами черепа над глазами и черной стриженой бородкой и подстриженными усами, с одним открытым, другим полузакрытым глазом, с разрубленным и недорубленным бритым черепом, с окровавленным запекшейся черной кровью носом. Шея была замотана окровавленным полотенцем. Несмотря на все раны головы, в складе посиневших губ было детское доброе выражение».
     Таким и остался Кавказ – с детским добрым выражением в складе посиневших губ. Порой он не выдерживает своих бед и бесправия, взрывается, отвечая злом на зло, а что осталось тем, у кого отняли прошлое? Сделали «лицами кавказской национальности»? И ничего не дали взамен?
     К могиле Льва Николаевича я шел как к важной точке своего жизненного пути – великий писатель сказал о моей Родине то, что не сказали другие. Я хотел поблагодарить его за правду, познанную умом и сердцем. И за то, что меня назвали Мурадом, в память о колючем «татарнике», который увидел Толстой среди распаханного поля. Отец говорил, таково было желание прадеда, он умер в 1929 году, за пятнадцать лет до моего рождения.

     Ясная Поляна – Москва. Февраль 2008 г.

	Забытая родина День, которого не было Где начало Европы? Кто убил русского царя? Травля продолжается, или Материал для судебного иска. Тайна библиотеки Ивана Грозного. Русь и славянство. Зачем крестили Русь? Куда приплыл ковчег Ноя? Кто откроет Ворота Джора? Плач по Кавказской Албании «Эту книгу не надо читать тому, кто…» На каком же языке мы говорим? МОЙ ХАДЖИ-МУРАТ Когда Албания была кавказской… В тени Ивана Грозного В вине ли истина? В вине! В «темные века» с прибором ночного видения Забывая Кавказскую Албанию Благодарность Мурада Аджи Великое переселение народов Мурад Аджи о своих сокровищах К людям, чья душа наполнена Небом. Беседы с дагестанским читателем Легко ли быть независимым? Встреча первая. Легко ли быть независимым? Встреча вторая. Беседы с азербайджанским читателем «Мы говорили на одном языке…». Встреча первая. «Читайте Мурада Аджи…» Встреча вторая. Беседы с казахстанским читателем Смысл жизни, или как я стал тюркологом. Встреча первая. «География – наука аналитическая…» Встреча вторая. «Книги по истории не пишутся за четыре месяца…». Встреча третья. «Я мечтаю о Справедливости…» Встреча четвертая. «Ни небо, ни земля не разверзались…» Встреча пятая. Беседы с татарстанским читателем Бескрылая Казань. Встреча первая Моя горькая-горькая «фолк-хистори». Встреча вторая. Как исчезали татары в России. Встреча третья. "Мне стыдно за слона, который живет в Казани". Встреча четвертая. «Ты выбрал для себя, как смертный жребий, Зло…» Встреча пятая.