|
В тени Ивана ГрозногоМурад Аджи 5 января 1616 года умер царь Симеон, событие неприметное в российской истории – плохо помнят о нем. Хоронили царя тихо и не как положено, не в царской усыпальнице Успенского собора Кремля, а в московском Симоновом монастыре, скромно и просто. На погребальном камне потомкам оставили такие слова: «Лета 7124 году генваря в 5 день преставися раб Божий царь Симеон Бекбулатович во иноцех схимник Стефан». И все. Стараниями властей память об усопшем канула быстро, даже не отпечатав заметного следа... Ушел, и о нем забыли. Монастырь потом упразднили, сейчас нет и могилы, на месте Симонова монастыря заводские постройки и дворец культуры ЗИЛа. Другая жизнь, размеренная другой меркой, течет там. А канула в небытие личность прегромкая, которая при жизни побывала и Касимовским ханом Саин Булатом, и русским царем Симеоном, и монахом по имени Стефан. Трижды менял он имя! Пережил шесть царей и всю свою семью, включая детей! Пожалуй, то был единственный в России человек, которого, как святого, щадили, боясь. Его держали словно заклад перед Господом, но каждый новый царь упрятывал подальше от Москвы, пока тот не дошел до Соловецкого монастыря! Кремль не мог принять его. И убить не мог. Даже Иван Грозный со своими опричниками убоялся взять грех на душу. Другие грехи брал, а этот – нет. Почему? Странная судьба, полная парадоксов, выдалась человеку. Кем он был? О том достоверного сохранилось совсем немного: одни историки называют Саин Булата «астраханским царевичем», другие – «татарским царевичем», прямым наследником престола в Золотой Орде, которого переманили русские в Москву. Для одних он мусульманин-мученик, для других – примерный христианин, хотя на самом деле не был (не мог быть!) ни тем и ни другим. Тишайший человек, всю жизнь он страдал за то, что ему выпало несчастье родиться в царской семье и с детства носить титул «царевич». Это оказалось очень большим несчастьем на Московской Руси, где вообще не знали царей. Но Судьба его не покажется странной, если прочитать ее тайные символы.
И первое, что бросится в глаза, это имя царевича, вряд ли оно было таким. «Саин» в тюркском языке значило «увалень», «бездельник», «губошлеп», так, например, дразнили хана Батыя, которого отличали фантастическая лень и вечное желание поесть да понежиться. Никчемный человек, или «человек с кушетки». Маловероятно, чтобы царевича назвали при рождении столь незвучно. У тюрков имя значило многое, его понимали как знак Неба, к его выбору подходили с большой ответственностью. Скорее всего, настоящее имя было Булат, оно «более царское» – крепкий, железный, закаленный. Но и это не вполне точно. В летописи, отрывок из которой приводит Н. М. Карамзин, царевича Саин Булата называли Санбулай, что показательно. Приставка «сан» к имени (иногда «сагин») у древних тюрков означала «почет», «уважение», ее использовали, чтобы выделить человека из числа других. А здесь как раз тот самый случай – царевич! Имя Булай – Санбулай реально, окончание «ай» придало ему оттенок доброжелательности, получилось вроде Булатик, Булатушка, Булатка. Хакасы (едва ли не самые древние из тюрков) то имя сохранили поныне, оно звучит у них чуть иначе – Пулай: в хакасской речи звук «Б» редок, его обычно заменяет «П». Пулай-хан – имя верховного надзирателя веры, отвечающего за силу духа, за чистоту поступков тюркского народа... Действительно, к выбору имени ребенка прежде относились очень серьезно. Имя Саин (или Сагин) Булата тому неплохое подтверждение. Особенно, если знаешь, сколь глубок смысл слова «сагин» – думай, размышляй. Пожалуй, то была лучшая рекомендация царевичу. Сразу требуется и другое уточнение, за которым стоит еще одна страница забытой истории. Считается (хотя это не подтверждено документами, а построено на умозрении В. В. Вельяминова-Зернова, исследовавшего в XIX веке родословную касимовских царей), отец царевича, Бек Булат был потомком Чингисхана, внуком последнего золотоордынского хана Ахмата, того самого Ахмата, который в 1480 году, мол, дрогнул на Угре перед московским князем Иваном III... Тут и возразить трудно – нет никаких документов, свидетельствующих сказанное. Пустые слова. Но лучше всяких слов возражает сама логика событий. Хан Ахмат, по словам Карамзина, не был «ни царем, ни племени царского». «Злочестивым самозванцем» называли его современники, прекрасно знавшие, кто из них царских кровей, кто нет. От самозванцев царевичи не родятся! Саин Булат мог быть внуком крымского хана, да, тот правитель – царской крови. Или родственником сибирского хана, и тот был царских кровей. Мало того, Булат – их родовое имя. Это по-иному трактует события: становятся понятными строки биографии царевича не из придуманных кем-то «родословных» книг, а из реалий жизни. Кстати, понятнее становится и российское прошлое.
К сожалению, наш читатель не знает истории Золотой Орды, не ведает о духовной культуре Великой Степи, где все было четко выстроено; зовет ее людей «дикими кочевниками, погаными татарами», тем сужает свой кругозор. Вот и плодятся исторические мифы. Один из них – о царевиче Саин Булате... А ведь титул «царь» был условием вхождения во власть в тюркском государстве, у него богатая история. Просто так его нельзя было взять! Люди теперь не знают, что тюрки это не «поганые татары», они верили в Бога Небесного, Творца мира сего, Тенгри, никого иного в божественный пантеон не допускали, за тем следил Булай-хан. Их вера не исчезла, ее традиции приняли христианство, ислам, манихейство, джайнизм, другие религии. В России ее помнят как «старую веру». Именно старую, ту, что была на землях Золотой Орды и на Руси задолго до хана Батыя и до крещения Руси. Не языческой была она. «Человек с кушетки» Батый (1208 – 55) посягнул на святое. Поддавшись лести генуэзских купцов, этот глупец решил сделать Степь христианскою, на латинский манер. Построил храм в Сарае, крестил там семью и приближенных. Его сын Сартах стал священником. Но сам Батый не крестился. Придя на обряд крещения, хан увидел отпевание покойника и в ужасе выбежал вон. Он до обморока боялся покойников. Больше уже никто не смог заманить его сюда. С ханской блажи пошел раскол Великой Степи: народ отказался предать веру отцов, ответом на отказ ввели казни... И уже семимильными шагами Золотая Орда пошла к неминуемой своей катастрофе, когда братья Батыя приняли ислам. Они намеренно искали перемен в обществе, желая отменить старые традиции, не понимали, что играют с огнем. Исподволь разыгрывалась скрытая от глаз людских трагедия, суть ее в том, что царем в Степи был правитель, у которого жил верховный священнослужитель, «Тень Божья». В Золотой Орде патриарх (апа тенгричи) жил в Сарае, поэтому Батый и его братья формально имели право на титул «царь», но по причине худой своей родословной не могли взять его. У них был титул «великий хан», а это иной ранг, не «царь», которому безропотно подчинялись все другие ханы, ибо власть царя освящена Небом. Титул «царь» был мандатом Неба на правление, отсюда неприкосновенность правителя. На главенстве Небесной истины строилось тюркское государство. В 1479 году Золотая Орда уступила власть Крымскому ханству, где народ исповедовал ислам, и жизнь в государстве изменилась. Прежние законы (адаты) сменили на новые (шариат). Высшее духовное лицо, прежде связующее светскую власть с Небом, оказалось лишним: патриарх превратился в скитальца, несшего хаос, например, его пребывание в Казани делало в глазах людей казанского хана царем... Такова сила и устойчивость древней традиции. Кстати, не здесь ли ответ на вопрос, почему Иван Грозный в 1547 году вдруг тоже объявил себя царем? Московский князь не был первым, кого посетила светлая мысль дать приют главе степного духовенства и стать законным царем, наследником Золотой Орды. Первыми к этой мысли пришли Касимовский, Казанский, кто-то из Астраханских ханов. Многие назвали себя «царевичами» и «царями», но народ отказался их принимать, они – чингизиды, потомки Чингисхана, люди не царской крови. Значит, самозванцы без небесного мандата. В Крыму же хан был царской крови, но – мусульманин, не имеющий права зваться царем... Сложился исторический парадокс, не разрешив который, русским нельзя было бы и думать о России – наследнице Золотой Орды. И хотя вокруг родословной Чингисхана веками топтались разные авторы, ясности в ней нет. Легенды относят полководца к царскому роду, но – одни лишь легенды. Действительность была иной, его предки занимали скромное положение в обществе. Да, род имел на знамени птицу, что говорило о его принадлежности к аристократии. Но не к царям! Царской птицей считался сокол, а здесь – ворон. Чингисхан в глазах знати это – «мятежник», захвативший власть штурмом. Вот почему его внуки не смогли удержать Империю, как не удержали бы они воду в пригоршне. Не царского они происхождения, поэтому их не поддержал народ. Право на власть человеку дается Богом, Он один благословляет на царство. О титуле «царь» писать очень трудно, каждый автор импровизировал с ним по-своему. Но бесспорно, титул этот пришел с Востока, о чем можно прочесть у Н. М. Карамзина в его «Истории…», где отмечено, слово не является производным от римского «кесарь». Оно древнее. Верно. Идет от пророка Гесера, Сына Божьего, которого ниспослал Всевышний три тысячи лет назад на Древний Алтай. Это он принес людям веру в Тенгри... Как видим, опять история и культура тюркского народа, опять непонятые ныне ее символы и знаки. Они молчат, как молчат древние книги перед человеком, не знающим языка автора. Но они же есть! …Явившись миру младенцем, Гесер вырос в богатыря, собрал племена Алтая в народ, научил молитвам, обрядам почитания Тенгри. И Бог вознес его на Небо, оставив на земле его наместника, Кесера (Ксра). Отсюда выражение «голубая (то есть небесная!) кровь» у царей. Тогда же ввели обряд миропомазания при короновании. Царя, «рожденного во власти Небесной», обмазывали маслом (миром): голову, глаза, уши, уста, руки, ноги. То – высшая степень таинства, передававшая благодатные тайны правления, его отправляло высшее духовное лицо при возведении на трон потомка Гесера. Был целый ритуал возведения, он длился не один день. Сведения те в подробностях есть в библиотеке «Гесериада», ее хранят буддисты, почитающие Тенгри. А первым, кто, словно росток от ствола царского древа, отошел от алтайской династии, был Икшваку, он положил начало Солнечной династии царей в Индии. Тоже хорошо известный на Востоке факт, отраженный в санскрите: «сар», «ксар». В Индии, в музее Солнечной династии собрано многое, в том числе и древние традиции Алтая, описанные знающей рукой. В родословной этих царей сказано, что основатель династии родился на Алтае, в долине реки Аксу (дословно Белая вода, отсюда Беловодье)... На алтайское Беловодье веками приходили паломники из Индии, факт, уже говорящий о многом. Другое колено рода Гесера проявилось на Среднем Востоке как династия царей Ахеменидов, потом Кушан и Аршакидов. И эта династия была родом из горной страны скотоводов, с Древнего Алтая, о чем есть строки в «Шахнаме» – Книге царей. Кир стал царем в 558 году до новой эры. Собственно, они, Икшваку и Кир, начали Великое переселение народов, которое, как знамя, несло миру веру в Бога Небесного и которое в IV веке коснулось Европы. Сюда тоже пришли всадники – наследники Гесера со своими ордами и тухумами. Царь Аттила, предводитель тюрков, был последним алтайским царем, он вошел в историю Европы с именем Бич Божий. После его трагической смерти началась невиданная в истории человечества междоусобица, борьба наследников за царскую корону. У Аттилы было сто восемьдесят четыре сына. И каждый желал власти. Война шла долгая. Число новых царских династий росло медленно. Первым права на царскую корону заявил австрийский царь, он восседал в столице Аттилы. Потом – правитель Испании (Каталония?), потом – Франции (Савойя или Прованс?). Потом – еще и еще... Все прямые потомки Гесера, все законные претенденты на трон. Но в Европе с титулом возникла трудность иного рода: для избрания царя требовалась Церковь с ее высшим священнослужителем, который имел право на миропомазание и возведение на царский престол... Иначе говоря, были достойные кандидаты, но не было того, кто мог бы узаконить их власть. Не потому-то ли в Средневековой Европе яростно кипели именно религиозные войны? Они давали победителю «подвластную» Церковь, а с нею трон. Карл Великий, основатель Франции – из числа тех победителей. Известно, его предков хоронили в царских курганах и по алтайской традиции, с конем. Есть сведения, будто первый французский король себя называл каганом и царем. Других титулов не признавал. Но здесь своя история, интересная тем, что она упоминает некого Рюрика, из родственников монарха. Молодой человек прославился в 850 году, он собрал ватагу морских разбойников и грабил прибрежные города Северной Европы. Он и стал основателем династии Рюриковичей, о чем написал в ХVIII веке английский историк Э. Гиббон. Тех самых Рюриковичей, из варягов, предков Ивана Грозного. Они были царской крови, хотя и не первого колена.
Видимо, появление на свет «касимовских царевичей» надоумило думских бояр Москвы вспомнить историю Рюрика, которую раньше на Руси не вспоминали. По ордынской традиции следовало, Москва имеет все законные права на царский титул Золотой Орды, а значит, и на ее земли. Вера и гены князя позволяли ей надеяться. В этой связи показательно известное «ругательное» письмо Ивана Грозного из его переписки со шведским королем, где он, может быть, впервые доказывал древность своей родословной, дескать, от Кесаря мы. А «народ ваш искони служил моим предкам», писал в гневе русский царь, непоколебимо уверенный в своем праве на царский титул. Не сдерживаясь в выражениях, он – Рюрикович! – громко напоминал, основатели Руси и русской династии были из шведов, то есть варяги Рюрика. Для Ивана Грозного, несомненно, то было открытием самого себя. Из переписки видно: шведский король опешил, он готов был смириться c военными потерями, но пережить появление настоящего царя, не мог. Царь по рангу выше короля, чья власть освящена лишь папой, а не Небом. Эту разницу очень хорошо понимали в Европе. Сведения, пришедшие из Москвы, стали первой новостью на Западе, где уже давно не видели царей. С тех пор в Москву зачастили послы и посланники едва ли не всех дворов Европы, в том числе от Рима. Не только любопытство вело их в дорогу. Нежданное появление русской династии озадачило, в первую очередь, Римскую церковь, которая увидела опасность для своей власти над столицами Европы... А Московскую Русь уже назвали на европейский манер Россией, почему? Стояло ли что-то за сменой вывески? Конечно. Имела место политика излома старых и утверждения новых отношений. На знамени той политики сияло слово «Россия», которое придумал легат папы римского Антонио Поссевино после посещения Москвы и бесед с Иваном Грозным. Цель своего визита легат не скрывал: Рим намерен создать на востоке форпост Запада. Россией он называл новую колонию. Так Римская церковь думала подчинить себе русского царя. Но Москва отвергла предложение принять крещение и с ним признать над собой власть папы... Вопиюще: российская историография умолчала о факте, что Московская Русь при Иване Грозном не была христианской. То умолчание умышленное, оно скрывало детали крещения Киевской Руси в Х веке и последующий ее развал. Крещение на самом деле было католическим! Отсюда в Украине католики и их Церковь. Отсюда киевские князья – святые Римской католической церкви. Отсюда интерес Рима к Восточной Европе, своей церковной вотчине. Наконец, отсюда извечное противостояние «Запад – Восток». Киевская и Московская Русь не одно и тоже, они были разными по вере, по мировоззрению. Первая всегда смотрела на Запад, вторая – на Восток. Здесь тоже азы забытой истории, строки которой читались даже в переписке Ивана Грозного со Шведским королем. Тогда, приняв утверждения своего царя за непоколебимую истину, Москва повела свою политику, благословленную Небом. Русских с тех пор словно подменили: вся Европа готова была отворить перед ними двери, а тюркская аристократия валом переходила на их сторону... Вот что такое законная власть. Власть Неба! Это – когда все получается. Грозный Московский царь, как известно, взошел на престол в 1547 году, отроком, он имел характер и не имел политического веса – соседи и даже свита не очень-то считались с ним. Но Касимовский царевич был слабее. У Московского царя был шанс стать полновластным царем, у того – не было и надежд на благосклонность Неба, хотя и имел больше прав на титул. Чтобы понять смысл этих слов, надо почувствовать то особое место, которое занимало Касимовское ханство в Золотой Орде. Его называли Мишара, Маджара, (по-русски Мещера). Удивительное место: в болотистом краю нашли уют десятки монастырей и общин. Место уединения... Его нашли, когда Золотую Орду сотрясли религиозные распри. На земле Мишарского юрта поднялись городки и деревни. Три крепости имел юрт и не более пятидесяти тысяч человек постоянного населения, он считался мелким ханством – юртом. Но жили там люди, душою преданные старой вере. В ней была их сила. История знает подобное. Например, когда в Средневековую Индию пришел ислам, люди, недовольные религиозными переменами, ушли на Тибет и создали в неприступных горах заоблачное государство Гуге, где веками хранили старую веру... Мещеру с ее непроходимыми болотами тоже превратили в убежище духа. Хан Бехмет был из зачинателей тех благих дел, это он с дружиной закладывал новые городки. О богоугодном хане Бехмете известно по родословной русских князей Мещерских, предком которых он был. Тут любопытны детали, они открывают глаза на многое, собственно, детали и есть рассыпанные по российской истории зерна правды. Например, князья Мещерские едва ли не единственные в России, кто имел право вступить в брак с дочерьми крымских ханов. За что такие почести? Без учета вышесказанного не понять. Царская кровь! А не князья ли Мещерские и есть ветвь родословия Саин Булата? Ветвь, указывающая на родство с крымской династией? Для малочисленной элиты Касимовского юрта такое предположение даже уместно. В родословной князей Мещерских сокрыты ответы и на другие неочевидные вопросы. Фамилия идет от названия местности, лежащей в среднем течении реки Оки, а ведь обитателей тех мест звали маджары (мишары). Словом, указывающим еще и на духовный «промысел» населения... Естественно, только здесь, в Мишарском юрте, и мог найти приют патриарх старой веры, получивший отказ у мусульман Бахчисарая. Тогда правителя юрта и назвали царем, вернее царевичем. Первым был хан Касим (? – ок. 1469). По нему Мишарский юрт переименовали в Касимовское царство. Величественными строили там храмы, с царским размахом, – в Суздале, Владимире, Муроме, Гусе Железном, Туме, в самом Касимове. Не сами же собой появлялись они здесь с XIII века. Уютные, спрятанные в лесах, городки староверов крушение Орды обрекало на гибель. А они не погибли. Выжили благодаря Москве, которая приняла «ненужное» Крыму старое духовенство Золотой Орды и тем спасла их храмы и Церковь. Иван Грозный делал все, чтобы глава старой Церкви жил в Москве и его (уже митрополита Московского!) признали бы двенадцать других митрополитов и архиереев. Среди них архиепископ Суздальский, духовный владыка Касимовского юрта. За признание четырем из них дали потом право носить белый клобук – высший знак в церковной иерархии у тюрков. Московский духовный пастырь стал равным среди равных. То была крупная политическая победа Ивана Грозного и его свиты, к ней шли медленно, через огромные жертвы, но она, эта победа, делала царский титул московского князя не просто законным, а обязательным. Традиции получения титула были соблюдены в деталях. Все по правилам Алтая. Достигнув согласия, его скрепили на Церковном соборе (1551), где приняли «Стоглав» – кодекс правовых норм жизни духовенства и его взаимоотношений со светской властью. Мудрый царь для каждого из двенадцати духовных владык выстроил в Москве палаты с церковью, ему принадлежащей, каждому назначил земли, доходы, милостыню. «Стоглав» был последней ступенькой восхождения на престол Московского царя, о чем не ведали конкуренты, «татарские цари и царевичи», которые силу власти видели в собственных амбициях, а не в духе и слове. Они не поняли, что Москва собирала дань со всей Руси для ордынского, а потом крымского хана, сознательно, это позволило безбедно жить, нанимать войско, проводить выгодные себе реформы, словом, вести собственную политику. Свои преимущества Москва демонстрировала в Казанских и Астраханских походах, когда избавлялась от других «царей», а значит, от конкурентов на ордынское наследие, которое теперь законно переходило к русским. Видимо, тогда же начали разделять ордынский народ на два враждебных лагеря – на своих и чужих, на русских, сторонников Рюриковичей, и на татар, сторонников Чингизидов. Между прочим, одно из значений слова «татар» в тюркском языке «чужие», «не свои»... Кому-то важно было это разделение. Кровавыми оказались те времена, в муках рождалась разноречивая Россия.
Состязание, незримая мера силами двух царей, московского и касимовского, закончилась в 1558 году, когда Иван Грозный пригласил им же разоренного родителя Саин Булата к себе на службу. После его смерти службу продолжил сын, титул которого позволял занять место рядом с Московским царем. Но Саин Булат, понимая зависимое свое положение, садился у трона, на ступеньку ниже. Однако выше московских бояр и удельных русских князей. Что это было? Сцена тщеславия? Или затаенной гордости? Понять трудно. Но рассаживаться так никто заставить не мог. Все строилось добровольно, два царя уживались в одном Кремле, потому что следовали адатам – степным законам. Касимовское ханство, как и другие соседние земли, было свободно, оно Москве не принадлежало. Там, как и на всем востоке Европы, Крымский хан рассаживал подданных по местам – кого выше, кого ниже. Речь на тех собраниях не шла о тщеславии или гордости, говорили о дани, о рутинных заботах страны, о ее политике. Все было сообразно обстоятельствам. Мещерский городок ныне известен тем, что основал его якобы Юрий Долгорукий; или что здесь нашел вечный себе покой Александр Невский. И почти неизвестно о нем то, что стоял он на дороге в Золотую Орду, по которой русские князья ездили за ярлыками на великое княжение. Той же дорогой возили дань со всей Руси... История Касимова физически не могла быть связана с Юрием Долгоруким – он бы просто не добрался сюда через болота и чащи. К тому же старое имя городка было Кызы-Кирман, оно несет в себе свою историю. Города с таким названием известны со времен Великой Степи: Вослан-Кирман, Ин-Кирман, Ислам-Кирман и другие. Слово «Кирман» в тюркской топонимике, образно говоря, означало «с единственным выходом». Кызы-Кирман – это южные ворота Мещеры, миновав их, попадали из Орды в сокровенные уголки Мишарского юрта. Кругом лежали леса и топкие, непроходимые болота, через них вела одна дорога. Отсюда второй смысл топонима Кирман – «опоясанный». Не менее интересна другая географическая особенность, которая позволяет лучше понять историю удивительного края. Древние курганы. Они, как правило, встречаются на правом берегу Оки, хотя сам город лежит на левом ее берегу. Столь ли это важно? Очень важно. Бесспорное наблюдение делает бесспорным вывод: курганы не связаны с историей города и с историей Золотой Орды. Они с доордынских времен и относятся к Великой Степи, граница которой на севере пролегала как раз по Оке. Курганы – зримые следы той границы, один из смыслов слова «курган» в тюркском, а затем в русском языке был «граница». Следовательно, основать город на левом берегу Оки могли те, кто пересек границу, то есть бежавшие из Орды. А если так, то история Касимовского юрта началась в XIII веке, точнее говоря, во времена Батыя. Не раньше... Юрий Долгорукий, действительно, был абсолютно не при чем. С падением Орды городок, причастный к перевозке дани, запустевал, и Москва позвала его сотрудничать. Тем, видимо, объяснялся переезд касимовского царя, который сам пошел в кабалу, на служение поневоле – у него не было выбора. На службе Саин Булат не проявил себя победами или геройским поступком, хотя участвовал в Ливонской войне (1571 – 73). Ему даже простили поражение при замке Лоде, где возглавляемое им русское войско наголову разбили. Для иного берегли царя, более важного, Иван Грозный не давал волоску упасть с его головы, берег пуще сына. В июле 1573 года царь крестился, стал Симеоном Бекбулатовичем. Факт, за которым скрыто многое, что тоже нуждается в прояснении. Касимовцы, по крайней мере, их городская аристократия, со времен хана Берке исповедовали ислам... Но то был иной ислам – дореформенный, не арабский, что укоренился теперь в Поволжье. Его правильнее бы назвать «ранний ислам», «мягкий ислам», обрядом он почти не отличался от старой веры тюрков. На крыше мечетей крепили равносторонние кресты и полумесяцы, знаки Всевышнего. Часто в одном здании, но в разных залах молились «староверы» и мусульмане. Общие храмы назвали кошени, по-тюркски «кошан» – соединение. Здания ориентировали на восток: все молились на Алтай. И покойников хоронили по обряду старой тюркской веры – на восток. То же Единобожие, те же религиозные символы имела Москва, но ее веру, по-прежнему не христианскую, уже называли иначе: после Стоглавого собора церковные порядки в Москве заметно изменились. Крещение Саин Булата было скорее актом вхождения в московскую власть, в ее «новую» старую Церковь. Если бы он крестился как иноверец, обряд занял бы месяцы. Впрочем, объяснение, может быть, проще – Саин Булата решили женить на дочери влиятельнейшего боярина Мстиславского, а межконфессиональные браки были запрещены? Москва любила окружить себя завесами тайн. Словом, и в крещении, и в женитьбе не был самостоятелен этот тишайший человек, царь, ставший щепкой в водовороте кремлевской жизни, которую он не понимал. И не пытался понять.
Осенью 1575 года одна тайна, кажется, прояснилась, Иван Грозный отрекся от Московского царства в пользу Симеона Бекбулатовича и покинул Кремль. Зачем? Каждый боярин, каждый сапожник ломали голову в поисках причины его ухода, естественно, люди связывали уход со своею собственной судьбой. Историки последующих поколений тоже терялись в догадках. Объяснений придумано много, но чего они стоят? Документов той эпохи в архиве нет, два-три второстепенных текста достоверно датировано тем временем. «Татарских» летописей нет вообще. Как тут серьезно рассуждать? Лучше других из щекотливого положения вышел Н. М. Карамзин, он Саин Булата почти обошел молчанием, «мнимый царь», «так называемый царь Симеон» всуе называет его. Историю скоротечного царствования великий русский историк переадресовал зарубежным авторам, так или иначе освещавшим это событие. Мол, известно со слов иностранцев, «на их совести»... Возможно, он и прав. Так честнее. Поэтому разговоры о коварствах Ивана Грозного, о его сумасбродстве в политике всерьез принимать нельзя. То были издержки кем-то понятые, кем-то нет: требовалось ловчить, извиваться, но без того не построили бы Россию на обломках Золотой Орды. Возможно, «татарский» царь понадобился Москве, чтобы списать неудачи, такое вполне вероятно. Могло быть и другое, решение уйти связано с боязнью Божьей кары за опричнину, почему нет? Прежний царь уходил, подставляя суду Божьему преемника. Не было же никакого опыта царствования. Но все люди знали, царь своею жизнью отвечает за беды в стране. В Средневековье отношение к вере, к власти, к поступкам было иным, чем сейчас, люди жили в страхе Божьем, этим отличалась старая вера, в которой первым судьей своих поступков был сам человек, его совесть, решавшая грешить – не грешить, то есть каким предстать перед Богом. Человек был свободен в общении с Господом. Симеон Бекбулатович и Иван Грозный, люди той веры, того времени, той культуры, у них была мораль, не доступная нам. И не нам их судить. Они, политики разного ранга, хотя оба были царями... В августе 1576 года один из них сошел с политической сцены. Проиграл. То был царь Симеон, ему пожаловали титул великого князя Тверского и «Великое» княжество Тверское, которое состояло из разоренной Твери, Торжка и Микулинского уезда. Зато было выслуженным – целое русское княжество с двором, приказами, боярами, дворцом и «людишками». Настоящее государство в государстве. Его хозяина по-прежнему величали царем.
Однако не долго лилась сладкая жизнь, в 1584 году все смешалось, новым испытаниям подверглась Московская Русь, началась другая политика, и в ней Симеон Бекбулатович играл печальную роль. На престол сел слабоумный Федор Иванович, после недолгой интриги власть в Москве прибрал к рукам шурин царя – Борис Годунов. Едва ли ни первое, что он сделал, это лишил Симеона титулов и выгнал из дома. Из его маленькой Руси. Разбойный выпад Кремля был невинной зарницей, началом бури. Настоящее горе замаячило, когда в Угличе погиб царевич Димитрий. Последний Рюрикович. Теперь события пошли стремительной чередой, будто по сценарию, накладываясь одно на другое – вскоре умер бездетный царь Федор, его смерть поставила Москву перед выбором новой династии. На осиротевший престол претендовал лишь Борис Годунов – его не желали духовенство, аристократия и народ. Но ловкий Борис загодя исхлопотал у патриарха Греческой церкви право учредить Греко-российскую христианскую церковь, предвестницу «новой веры», христианской, на греческий манер. Ее и открыли 26 января 1589 года. У Кремля появился свой, «карманный» владыка, бывший архиерей Иова, который совершил обряд миропомазания над царем Борисом, несмотря на дружные протесты старого духовенства и всего народа. В пылу борьбы с Годуновым, бояре и вспомнили о царе Симеоне. Себе на беду начали Смуту. Мол, в правиле царского титула лицо, однажды освященное Небом, не может иметь приставку «экс-». Симеон в представлении людей той эпохи был единственным законным царем. В глазах многих только он имел права на трон. Но Россия не была бы Россией, если в ней когда-нибудь считались бы с законом. Естественно, на московский престол сел Борис, присягая которому, двор в один голос заявил: царя Симеона «на Московское государство не хотеть». Правда, в душе все держались прямо противоположного мнения, но такова она, двуликая царская свита. Упоенный властью Борис был по-московски милостив, он послал своему конкуренту гостинцы и бутылку испанского вина. За мое, мол, здоровье. Тот выпил и ослеп... Но и будучи слепым, царь Симеон пугал Кремль своим законным правом на власть, которой он никогда не пользовался. По приказу Лжедмитрия его постригли в монахи Кирилло-Белозерского монастыря с именем Стефан. Боярин Василий Шуйский на девятый день своего царствования велел вывезти больного и немощного старца Стефана из Кирилло-Белозерского монастыря подальше, на Соловки. Под жесткий надзор. Лишь при царе династии Романовых, которой дряхлый слепой старец был не опасен, безропотного монаха Стефана оставили в покое. Наконец-то сбылась заветная мечта всей его жизни – о нем забыли. Последние годы он провел в Москве, провел в забвении и одиночестве.
Москва – Касимов. |
|
|